Михаил ждал Сирила около IFC Mall, неподалёку от выхода со  станции Центра, где школьная ветка метро пересекается с общей сетью. Из-за беспокойства он был готов потратить лишнее время и забрать ребёнка прямо со школы, однако несколько не связанных с собой людей заверили, что это будет излишне и что проехать по прямой, а оттуда пройти сотню метров, Сирил вполне способен. В конце концов, не такой уж он ребёнок, уже даже подросток и, насколько заметил Михаил во время недолгого совместного проживания, он понимает, что такое метро и способен ориентироваться в пространстве.
«Не делай из него идиота», - сам себя в мыслях приструнил Михаил, раздражённый тем, что ведёт себя как наседка.
Михаил с удовольствием поехал бы по магазинам на такси, а ещё лучше - на личной машине, но реалии их теперешнего места проживания были таковы, что личный автотранспорт представлял собой крайне дорогое удовольствие. Да и такси тоже. Учитывая, какие траты им предстояли, это было бы излишним расточительством.
К тоже же, во всём есть положительные стороны: в Гонконге самое начало сухого сезона, так что ожидание на улице было приятны, не вызывавшим ассоциации с парилкой. Шестнадцать тепла для этого места, конечно, прохладно, но Михаил спокойно чувствует себя в сером пальто из шерсти, чёрных, идеально выглаженных брюках шерстяных же брюках и хлопковой рубашке. Не то чтобы зимой в России он ходил в горнолыжке, хотя Сибирь порой почти требовала этого, но всё же там он надевал термобельё, шарф носил куда более плотный, да и на ногах были ботинки, а не закрытые туфли.
И, помимо всех объективных причин считать этот день приятным, была ещё и самое важная – сегодня Михаил собирался купить Сирилу первый настоящий, хороший костюм. Чтобы потом они всей семьёй смогли красиво и чинно отпраздновать Рождество. В целом, будучи все выходцами из России, они могли бы отмечать Новый год, но сошлись – в основном сошлись они с Ленноном, что игнорировать всеобщие массовые гуляния было бы странно. Так что пусть будет Рождество, всякая там индейка и прочее – про еду Михаил не думал, оставив это Леннону.
У него были дела и поважнее. Например, чтобы все выглядели подобающе случаю. Попытки привить хороший вкус своему парню он уже давно оставил, но вот Сирил всё-таки находится под его ответственностью. Он просто обязан научить мальчика хорошим манерам и выдержанному стилю. Особенно если учесть, в какой манере тот предпочитал одеваться сейчас.
Нервно посмотрев на часы, чертыхнулся и полез за мобильником: наручные хоть и были довольно красивыми, имели только часовую стрелку, дающую весьма приблизительное представление о реальном положении дел.
Большие белые цифры, которые Михаил видел через специальную прорезь в чехле-книжке из гладкой кожи, показывали без четверти одиннадцать утра. «Ещё есть время, незачем названивать», - в очередной раз одёргивает он своё беспокойство, которое, впрочем, исчезает с его лица в то же мгновение, как он видит дражайшего – никакого сарказма! – опекаемого.
Засунув телефон обратно в карман, он распахивает объятия и крепко обнимает Сирила, здороваясь с ним, а потом отстранившись, оглядывает того с головы до пят и, понимая, какой объём работы ему предстоит, тяжко вздыхает.
- Как добрался? - он упорно не хочет отпускать Сирила, с которым теперь видится едва ли пару раз в месяц, а потому берёт его под руку, увлекая внутрь торгового центра. – У нас в семье традиция: встречать Новый Год в торжественной атмосфере. Красивая обстановка, еда и, конечно же, одежда,  - он умалчивает, что традиция введена им в авторитарном порядке. Ничьё больше мнение по этому вопросу он не спрашивал. - Не смокинг или фрак, безусловно, - тут Михаил ещё раз тяжко вздыхает, потому что если не фрак, то хотя бы смокинг ему хотелось, однако пока не представлялось возможности, достойной такого случая, и тут же улыбается, потому что на их, несомненно, скорую свадьбу с Ленноном он купит обязательно купит что-то в этом роде, - но хороший костюм обязателен. У меня и Андрея, - по кличке он именует парня только при прямом обращении или в своей голове, - костюмы уже есть, так что ограничимся закупкой всяких галстуков и прочей мелочевки. А вот тебя надо нарядить полностью! – здесь он уже не сдерживает радостного возбуждения в голосе, затаскивая Сирила внутрь Brunello Cucinelli на втором этаже. – Мы всегда соблюдаем единую цветовую схему в оформлении квартиры и аксессуарах. Раз это твой первый год, то право выбора за тобой, - обычно такие вопросы он решал единолично. Но сейчас это был не просто выбор костюма или приятный шопинг. Приглашением на этот вечер он подчёркивал, что Сирил для него не менее семья, чем Леннон, а потому не только имеет право присутствовать, но и – пусть лишь в какой-то мере (так, отказ от участия Михаил бы не принял никогда), - решать.

Михаил досадливо хмурится, когда чувствует, как Сирил прижался к нему щекой. Дело не в самом жесте, хотя он, конечно, ребячливый. Михаилу всегда мешает раздвоенность.
Слишком много страха и дёрганности в этом. Да и в принципе во всём Сириле. Оно и понятно: парень прошёл через ад. Так что Михаил старался не устраивать истерики на очередное (даже звучит жутко!) самоубийство и делать вид, что не замечает, что тот вечно таскает с собой нож, хотя это и заставляет его нервничать от одного взгляда на рамки в магазинах. Говорят, они вовсе не на металл реагируют, но мало ли…
И он помнил, что нельзя сравнивать детей с другими. И по сравнению с самим собой в прошлом Сирил определённо прогрессирует! Но Михаил не может не сравнивать. Он не считает Сирила хуже остальных, более уравновешенных детей. Но и встать в позу, что Сирил просто особенный и не такой как все он тоже не может. Потому что «не такой» в конкретно данном случае означает «проблемный» и порой «неадекватный».
Так что для любого другого пацана четырнадцати лет нож за поясом, постоянное дёрганье, вздрагивание и вечные неуверенные, будто просяще-вопросительные интонации были бы поводом немедленно бить тревогу.
А для Сирила это уже прогресс. И нужно делать вид, словно так и надо.
И делать-то вид можно. Но при каждом взгляде на Сирила всё в Михаиле кричало, что тот не в порядке.
Услышав про подарок, Михаил мгновенно переключается, надеясь, что в момент раздумий не пропустил ничего важного. Он весело фыркает, неопределённо махнув свободной рукой:
- Если б я знал! Понимаешь, когда человек постиг дзен, ему уже не особенно что-то и нужно, - это в определённой степени ирония, ведь дзен-то тут не причём, но Леннон и правда крайне неприхотливый. Поэтому сам Михаил либо покупал что-то достаточно дорогое, до чего у Леннона руки не дойдут, вроде телефонов и кухонной техники с вывертами, либо просил тыкнуть пальцем, что конкретно из фото-принадлежностей надо, либо уж дарил какую-то мелочь, приправляя её отменным сексом. Хотя последнее, конечно, и не честно: во-первых, секс у них слишком част, чтобы служить разменной валютой, во-вторых, нравится обоим. Но Леннон пока не жаловался, так что Михаил всегда оставлял себе такой выход из ситуации.
Третий вариант Сирилу, ясное дело, не доступен. Первые два… Маловероятно, что он скопил столько денег со стипендии и карманных.
- К счастью, он из тех, кто радуется вниманию не меньше, чем самому подарку, - а это, в сущности, совсем не ответ. Михаил раздражённо выдыхает, судорожно перебирая варианты в голове: - У него коврик для медитаций износился до тряпки. Такие можно найти в спортивных магазинах. Фитнес-трекер, - он обхватывает пальцами запястье, показывая, что именно имеет в виду, - он же бегает регулярно. Не то чтобы ему такое нужно, но если получит – наверняка оценит. И можно ещё какой-нибудь дурацкий яркий свитер. Тогда я смогу выкинуть, наконец, тот оранжевый, затёртый в катышку.
Это не серьёзное недовольство, Михаил слишком давно смирился с положением вещей. Ему тоже шли навстречу со всякими красивыми праздниками, например. В конце концов, пусть Леннон и был верен своему стилю, упорно отказываясь от классики, он и не устраивал истерик, когда Михаил всё же не выдерживал и мыл полы чем-то из его заношенных вещей, купив в замен аналогичную. - Если хочешь, то давай сегодня походим и выберем для него что-нибудь?
Он мягко гладит Сирила по плечу, второй рукой обводя магазин, словно это его владения.
– О, чудесный выбор! Синий тебе очень пойдёт. Выбирай, что нравится, - сказка так сказка. Михаил опасался чего-то безвкусного, так что на это банальное, но классическое сочетание был согласен полностью. Михаил сворачивает влево, приближаясь к стойкам с пиджаками. Честно говоря, отдельные пиджаки этой марки казались ему куда интереснее костюмов. Брюки-то не проблема. Совсем строгая одежда на ребёнке будет смотреться смешно, но как раз есть относительно свободный синий пиджак, мягкого простого кроя…
Михаил оборачивается, чтобы узнать, как на это смотрит сам Сирил, но неожиданно обнаруживает того в противоположном конце зала, у манекенов с платьями. Михаил понимающе усмехается и подходит следом: у девочек, конечно, всегда есть на что посмотреть. Он и сам часть времени шоппинга тратит на разглядывание всяких милых юбок-платьев-блузок. Это как смотреть на Феррари. Что-то совершенно прекрасное, чем ты никогда не сможешь владеть.
Он вешает пиджак на место – здесь вещь за несколько минут едва ли выкупят,- и подходит к Сирилу. Он проводит пальцами по легчайшей юбке из газа и вздыхает: - Красиво, что сказать. Хотя перья сверху, конечно, не очень удобно. Облетят в момент.

- Нет, нет, никакого нового костюма. Я же говорил, нас они уже есть, - разочарованно тянет Михаил. Если бы у них были лишние деньги, то может быть… Но уж точно не Леннону: это в такой же степени бессмысленно, как дарить Михаилу Canon iOS 5D Mark III. – Всегда лучше дарить что-то для конкретного человека. Так ты показываешь свои чувства одариваемому. Уважение, любовь, привязанность, внимание. Или, наоборот, безразличие, желание лишь формально поддержать отношения, - Михаил осторожно треплет Сирила по голове, чтобы сгладить свои слова, показать, что он не злится на парня и не отчитывает его, подозревая в равнодушии к Леннону. Для детей нормально не уметь чего-то, в том числе подбирать подарки. – И запомни на будущее: галстук всегда подбирается к конкретному костюму.
Даже в этом небольшом магазине столько костюмов: разных цветов, материалов, кроя! И каждый из них можно улучшить или бесповоротно испортить галстуком.
Женский отдел здесь, как и обычно, шире и богаче. Манекены расставлены по группам в причудливых позах, словно представляют сценки. Вот дружеские посиделки в кафе, вот деловая собранность офиса, вот роскошь праздника. Сдержанная роскошь, в их типичном стиле.
Например, это мягкое кашемирове платье, которое Сирил выцепил из кучи одежды, висящей на одной из стоек: понять его праздничность можно разве что по кокетливо обнажённому плечу, перехваченному серебряно-блестящей лямкой.
Сложн понять, к чему ведёт Сирил. Ну да, платье непраздничное. Да, чёрное. Какая, собственно, им разница? Даже когда Сирил, необычно возбуждённо-радостный, собирается примерить это платье. Михаил слышит свой голос словно со стороны:
- Конечно. Почему бы и нет? – он опирается спиной на стену, готовясь чуть-чуть подождать, пока Сирил переоденется. И сделать к тому моменту нормальное выражение лица.
Безусловно, Михаил был толерантным. Ну, то есть, а как же иначе? Он – гей. Ещё и - Михаил не отрицал этого, - достаточно феминный. Под девушку, конечно, не закосишь, декоративной косметикой не пользуется и особо экстравагантных тряпок не носит. Но и не каждый знакомый ему гей имел на своей полочке в ванной батальон кремов, полировал ногти и укладывал волосы.
Сирила-то как раз с девочкой можно перепутать. Тонкое тельце, смазливое личико. И всё-таки парень в платье – это как-то слишком? Он же ещё маленький. По крайней мере в этом своём варианте. Ему четырнадцать! Хрен с ним, с платьем. А если он завтра сиськи себе захочет или гормональную терапию?!
Михаил глубоко вдыхает через нос, некрасиво надувая живот, а потом медленно выдыхает – совет Леннона прямиком с вершин Тибета. Требует повторить пару раз, чтобы успокоиться и прекратить накручивать себя. Это не делает его радостным или даже готовым к идее смены Сирилом пола. Но пока и не надо. Также глупо, как предположить, что пол сменит сам Михаил, только оттого, что умеет сочетать цвета в одежде.
Может, было бы неплохо поговорить про мальчиков-девочек прямо сейчас, но Михаил совершенно не готов к этому разговору. И его крошечный опыт, накопленный за время жизни с Сирилом и чтение литературы для опекунов говорили, что такой разговор будет воспринят как «отвержение», которое неизбежно «травмирует» и без того порядком нецельного Сирила. Если у Михаила будет больше времени на подготовку, чтобы суметь ответить на какие-то вопросы или что там ещё понадобится, разговор точно пройдёт лучше. Хотя бы не разрушительно.
Михаил подходит к кабинке, не пробуя распахнуть шторку: он всё ещё собирает остатки решительности, чтобы нормально принять увиденное. Лучше уж пусть сам выходит.
- Ты прав, оно не синее. И никакие аксессуары тут не помогут. Но можно вполне поменять тему. Чёрное с серебром или с золотом… К этому платью лучше с серебром, конечно, - Михаил вновь делает цикл дыхания диафрагмой. – И, если ты хочешь платье, то нужно будет подобрать к нему как минимум обувь.

- Да, конечно, почему бы и нет? – Михаил рыщет взглядом по залу, выискивая консультантку. – Сейчас попросим кого-нибудь срезать ярлык и пробить на кассе.
Он ёжится от неловкости происходящего. Всё же приличный магазин, а не китайский рынок, чтобы вот прям рассчитываться и сразу в купленном  уходить. С другой стороны, не так уж часто Сирил его о чём-то просит. Да и вообще в этой пикантной ситуации слишком боязно накосячить, так что проще пока плыть по течению, выбирая путь наименьшего сопротивления.
Благо, что в магазинах такого класса персонал ещё и вышколенный. Поэтому девушка без лишних вопросов возвращается с ножницами и протягивает их Михаилу, который аккуратно срезает с ворота ярлык, чтобы затем забрать ножницы с биркой и отнести их на кассу. Удивления выбором она тоже никакого не показывает. А может и не замечает ничего вопиющего, приняв Сирила за девочку.
Михаил чувствует каплю пота, прочерчивающую дорожку от виска и теряющуюся за воротом летней рубашки. Стыдно, словно они делают что-то незаконное. Стыдно за то, что стыдно. В любом случае, теперь ему не терпится убраться из этого – так-то одного из любимых магазинов. Михаил всё же заставляет себя дождаться, пока Сирил вновь покажется из-за ширмы – теперь обутый и сжимающий в руках свою одежду, и только затем двинуться к кассе. Благо, и повод находится:
- Кроссовки здесь всё же ни к селу ни к городу. Сейчас же идём в обувной! Там наверняка и пояс найдётся. Сюда хорошо подойдёт что-то средней толщины, из мягкой кожи, - рассуждает он, пряча в кошелёк чек и кредитку, и вручает Сирилу фирменный пакет, куда так же безукоризненно вежливо улыбающаяся азиатка, аккуратнейше сложив, упаковала одежду, словно это были не заношенные штаны и свитер, а дорогущие новинки из их магазина.
Удобно, что в таком крупном  ТЦ можно закупиться всем и разом. Максимум придётся спустить на пару этажей. Михаил не планировал, что придётся приобретать женскую обувь, поэтому, ведя Сирила под руку, заруливает в первый попавшийся выглядящий стильно-модно-молодёжно магазин с обувью. Между полками снуют стайки девиц и Михаил успокаивает себя тем, что Сирил не так уж от них отличается. Разве что куда более дорогим и торжественным платьем. Но, в конце концов, обувь всегда нужно покупать под конкретную вещь. И лучше бы прекратить гонять по кругу мысли об уместности происходящего.  Сосредоточиться на цели.
Михаил оглядывает ряды разномастных и в то же время похожих друг на друга чёрных балеток. Хороший выбор, отлично подойдёт к платью. Очевидный выход.
Слишком очевидный.
Он не выдерживает и смотрит на витрину посреди зала, где выставлены самые красивые туфли, что только может предложить этот магазин.
Аккуратно, словно это не плексиглас, а хрусталь, он берёт вызывающую, даже агрессивную, но в то же время изящную туфлю и, повернувшись к Сирилу, проводит пальце по прозрачному  каблуку:
- Как думаешь, сможешь на таких ходить? С этим платьем, да с поясом – это мода даже не завтрашнего дня. Очень эффектно.
В голове Михаила всё точнее и точнее выстраивает образ. И ему будет даже жаль, если Сирил вдруг откажется.