Здесь было решительно нечего делать. Отец так и сказал: “Ничего интересного, просто хочу купить пару картин. Ну почему тебе обязательно нужно быть везде?”
И действительно, отец уже сцепился языками с парочкой таких же старпёров. Они принялись разглагольствовать о красоте и искусстве, словно хоть что-то в этом понимали. Обсасывая воздушность или, напротив, резкость мазка, сочность и нежность красок, даже выставленное в галерее освещение, они упорно обходили в разговоре один момент.
И именно ради этого Эмбер и пришла сюда.
Она отошла от отца и застыла перед большим полотном. Метры газовой ткани прикрывали изображённую девушку, выглядевшую так хрупко и невинно, что вся картина казалась почти что целомудренной.
Все эти картины.
Калейдоскоп чуть обнаженных плеч, едва заметных очертаний груди, ясных глаз и лёгкой улыбки окружал Эмбер со всех сторон, звенящая пустота в голове стекала с глотательным движением по пищеводу, чтобы замереть томлением в низу живота.
Эмбер впервые наткнулась на творчество Кайзера Гранде на школьном форуме - не том, который официальный, разумеется. Некий энтузиаст под ником motherfucker86 создал копию картины. Потребовалось лишь добавить к груди несколько размеров, слегка сломать анатомию и укоротить наряд - и вот уже была полноценная эротическая картина, которую никогда бы не повесили в подобной галерее. На форуме разгорелось обсуждение, допустимы ли такие картины, и в чем же принципиальная разница между пошлостью и высоким искусством.
Поэтому всех собравшихся можно было разделить на три категории: дельцы, готовые вложить деньги в творчество знаменитого художника вне зависимости от - эти преимущественно болтали между собой, едва скользя по полотнам взглядом; случайные люди - они, скорее, пришли как сопровождающие, и избегают смотреть на картины из стыдливости, и им тем хуже, чем более раннее творчество они видят; и, наконец, извращенцы, прожигающие дыры в картинах и пожирающие саму модель глазами.
Эта смесь стыда, похоти и жажды наживы заполняла всё немногое пространство в комнате, эрегировано дрожа и словно с каждой минутой повышая температуру в зале, и лишь усиливалась в общем безмолвном обещании не упоминать всем очевидный факт: отец не должен так видеть дочь.
Лишь приближение оригинала заставляет Эмбер оторваться от картины - и она запоздало понимает, что её собственный отец исчез из поля зрения.
“Картины врут, Вы ещё прекраснее” - какая банальщина. Эмбер прикусывает себя за кончик языка до того, как слова сорвутся с ее языка - и почему только дома они казались ей таким шикарным комплиментом? Словно девушка, чьими портретами увешана галерея, нуждается в восхвалении своего тела от какой-то незнакомки.
Ах, точно.
- Эмбер Моретти, - она слегка кланяется, не реагируя внешне на удивление, смешанное с неодобрением, которое мелькает, как ей кажется, во взгляде мистера Гранде, когда он оглядывает её дико дорогой брючный костюм. - Мой отец большой поклонник Вашего творчества, - и именно сейчас он пропал. Когда мистер Гранде вместе с Теей направляются к следующему гостю, Эмбер залпом допивает предложенное ей не по возрасту шампанское и с силой ставит бокал на поднос ближайшего официанта.  Она ввинчивается между группками людей, рассекая толпу и ища денежный мешок, который звоном монет заставит мистера Гранде задержаться.

***
Эмбер не решается вновь отойти от отца, и таскается за ним, когда более чем через час к ним наконец подходят.
Убедившись, что отец намерен прямо сейчас со всем покончить - пусть он и начал разговор издалека, Эмбер точно знает, что лишь из вежливости и эта же вежливость не даст мистеру Гранде развернуться и уйти посреди разговора, она отходит, словно к следующей картине, чтобы через пять минут вернуться со спины.
Она аккуратно приближается к Тее, проводит пальцем по ребру ее ладони.
- Хэй, это надолго. Не хочешь сбежать отсюда? У меня есть пара билетов в кино, если уйдём сейчас, то как раз успеем.

Эмбер чувствует, как жар вспыхивает в ней, сердце начинает учащённо колотиться, и удушливой волной заливает грудь, шею, лицо. Она делает шаг в сторону от Амальтеи, которую тесно прижал к себе мистер Гранде, - рядом со своей хрупкой до эфемерности дочерью этот мужчина и правда выглядит огромным и, ну да, великим.
Эмбер медленно выдыхает, расслабляет челюсть. Она должна вернуть себе нормальное, а лучше бы приветливое и, пожалуй, пустое выражение лица до того, как закончит по дуге обходить их компанию и встретится взглядом с мистером Гранде.
Эмбер всё это время думала о том, согласится ли Амальтея, будет ли ей интересно, что ей больше понравится, какое-то сложное, вычурное и замудрённое кино, или же что-то простое?
И как же глупо было не заметить очевидное – что именно нравится или не нравится Амальтее решает человек, когтистой лапой хищной птицы вцепившийся ей в плечо. Под его пронзительным взглядом спина Эмбер деревенеет, и каждый шаг становится всё более скованным, кровь замедляет свой бег, хотя сердце продолжает биться о ставшие тесными рёбра, которые сжимают её лёгкие, не дают сделать полный вдох. Словно она рухнула на холодный пол галереи с недосягаемой, головокружительной высоты, и удар выбил из неё весь воздух.
Она встаёт рядом с отцом, полное лицо которого залила краснота – и не разберёшь, это от выпитого шампанского, от недовольства её поведением или от того, что едва ли он сам помнит, когда с ним в последний раз говорили так высокомерно.
- Да. Эмбер Моретти, - отец кладёт руку ей на спину, и Эмбер чуть вздрагивает от полузабытого ощущения. Вскидывает взгляд на мистера Гранде, и тут же опять уводит вниз. Если его дочь кажется воздушной, то сам он выглядит ледяным мраморным изваянием.
Эмбер отводит ногу назад, и глубоко приседает, наклоняя голову, руки взлетают вверх, как если бы она придерживала невидимую юбку, но кисти расслаблены.
Даже появись здесь королева, едва ли Эмбер смогла выказать ей большее уважение.
- Кхм, - отец откашливается, стоит Эмбер выпрямиться. – Прошу прощения, она бывает излишне порывиста, - он улыбается, не произнося вслух всем известную присказку про итальянскую кровь. – Но ваше творчество пробуждает в ней изящество. Вот она – сила искусства.
- Альвизо Моретти, - он наконец протягивает мистеру Гранде руку. – С таким эффектом, я буквально готов украсить вашими работами каждую комнату в доме.